Архитектурные стили на Урале: Модерн

Слово «модерн» в переводе с французского означает «современный». Само название показывает, что в последнюю четверть XIX века люди чувствовали, что классицизм с его бесконечным заигрыванием с античностью уже устарел. Попробуем разобраться, почему горожанам в то время понадобилась современная архитектура.

Красота спасет мир

Аптека Вейрсберга, ул. Пушкина, 16

Оглядываясь на эту эпоху, мы можем обобщить, что модерн стремился уйти от классической архитектуры и выработать новую эстетику, новые символы, новую композицию. Модерн отказывался от симметричной композиции, прихотливо использовал элементы классицизма, когда и где ему вздумается, но чаще – вообще искал замену архитектуре древнего Рима как единственному источнику вдохновения.

Аптека Вейрсберга (ул. Пушкина, 16) и дом главного врача земско-городского родильного дома (ул. Розы Люксембург, 71) – в числе немногих примеров «классического» европейского модерна в нашем городе.

В конце XIX – начале XX века архитектура все еще была роскошью, а не «машиной для жилья», как позже стали воспринимать дома авангардисты. Поэтому обилие декоративных деталей было необходимым символом богатства. Где же их брать, если античность кажется уже устаревшей?

Дом Петровых, ул. Февральской Революции, 11

Архитекторы обратились к национальной архитектуре других стран. Так появились различные заигрывания с архитектурными стилями:

  • псевдорусский (старорусский) особняк Железнова (ул. Розы Люксембург, 56), словно древний терем с изразцами и кокошниками;
  • дом Петровых (ул. Февральской Революции, 11) и дом Шубиной (ул. Розы Люксембург, 43а), выполненные в суровом и минималистичном «Северном модерне»;
  • дом Севастьянова (пр. Ленина, 35) и восточная часть дома Коробовых (пр. Ленина, 25) в мавританско-готическом стиле. 

Теперь рамки классической архитектуры больше не сковывают архитекторов, и они с удовольствием пускаются в эксперименты.

Дом Коробовых, пр. Ленина, 25

Кроме этого, архитекторы продолжают интерпретировать европейскую архитектуру предыдущих эпох (классицизм, барокко, рококо). Обратите внимание на здание Театра оперы и балета: оно, вроде бы, производит впечатление классической архитектуры из-за барельефов и лепнины, а также симметричной композиции фасада. Но на самом деле, на здании оперного театра нет ни одной колонны, ни одного портика, нет парадного крыльца-стилобата, на который нужно было бы восходить, чтобы зайти в храм искусств.

Вся эта новая эстетика была не простой прихотью архитекторов, уставших от строгости. Дело в том, что у архитектуры появились новые заказчики.

Новые пользователи

Дом Коробовых, пр. Ленина, 25

Новая эстетика была продиктована практичностью новых пользователей. Во второй половине XIX века было отменено крепостное право. Крестьяне с деловой жилкой отправились в города, чтобы превратиться в приказчиков и купцов и открыть новые пути для своих детей. В городах стали бурно развиваться общественные институты. В Екатеринбурге начинает строиться железная дорога – тогда, как и сейчас, это было государство в государстве. Железнодорожное ведомство привезло множество инженеров, врачей и других специалистов в Екатеринбург.

Словом, появился средний класс – люди, у которых достаточно денег чтобы жить не в избе, но и на классический особняк с садом они не замахнутся. Таким заказчикам не нужна строгая классика.

Дом главного врача земско-городского родильного дома, ул. Розы Люксембург, 71

Новые заказчики старались, с одной стороны, экономить, а с другой, – обеспечить себя не только жильем, но и пассивным доходом. С точки зрения архитектуры это значит, что хозяева строят здания, сочетающие разные функции. На первом этаже – помещение под магазины и лавки, а значит, там нужны большие окна-витрины и отдельный вход. На втором этаже – комнаты, в которых можно жить самим или сдавать их в наем. Это хорошо видно на примере дома Сяно (ул. ​Карла Либкнехта, 2), где доктор Сяно жил и работал, а также сдавал первый этаж под магазины, или здания, в котором сегодня располагается Эрмитаж-Урал (​ул. Вайнера, 11) – изначально оно строилось «для мануфактурного магазина Бердыгина с жилыми помещениями на втором этаже».
 
Также новые заказчики экономили и на внешнем виде. Штукатурная отделка и лепнина ведут к значительному удорожанию строительства, поэтому рачительные мещане отдавали предпочтение другим материалам.

Прочность: старые материалы на новый лад, новые материалы на старый лад

Здание первой городской электростанции, ул. Горького, 43

Новая эстетика была продиктована в том числе запросом на удешевление стройки. Штукатурка и лепнина осталась тем, кто хочет и может пускать пыль в глаза. А по-настоящему популярными стали обнаженная кладка из красного кирпича (иногда такие здания относят к «кирпичному стилю») и деревянная архитектура.

Кирпич уже давно был известен как строительный материал, но если раньше его прятали под слоем штукатурки, то в конце XIX и начале XX века стали обнажать. Ровная кирпичная кладка дополнялась фигурной, а также фигурным кирпичом. Эстетически этот прием отсылал к старорусской архитектуре. В «кирпичном стиле» строились как частные дома (Дом Чувильдина, также называемый «косой дом», ул. Горького, 14а; дом Железнова), так и общественные, учебные заведения (здание Алексеевского реального училища, сейчас Хоровой лицей, пр. Ленина, 13). 

Дом Чувильдина, ул. Горького, 14а

Дерево – легкий и дешевый материал, хорошо сохраняющий тепло. Оно легко поддается декоративной обработке и может принимать сложные, причудливые формы.  Деревянный модерн в Екатеринбурге является отдельным феноменом. Деревянные особняки могли себе позволить приказчики, врачи, инженеры. Несмотря на огромную уязвимость деревянных зданий, в Екатеринбурге все еще сохраняется некоторое количество потрясающих деревянных домов. Некоторые из них построены на кирпичном цоколе или первом этаже, другие – полностью деревянные.

Дом врача Соколова, ул. Февральской Революции, 27

Усадьба Филитц (ул. Горького, 14а) и один из домов Агафуровых (ул. Сакко и Ванцетти, 28) служат примером псевдорусских теремов (можно называть их на французский манер «а-ля Рюс», но суть названия в том, что это не сама старорусская архитектура, а переосмысление и подражание). А дом врача Соколова (ул. Февральской Революции, 27) и дом Иванова (ул. ​Пролетарская, 10) – примеры невероятного переосмысления растительных и природных форм европейского модерна, но в дереве.

Дом Иванова, ул. ​Пролетарская, 10

Бетон позволяет делать балки и перемычки, создавать купола и своды, и его появление в эту эпоху нужно отметить отдельно. В Екатеринбурге его начали применять еще до революции и старались не прятать, а выносить на фасад – как сложный, дорогой, инновационный материал. Обратите внимание на железобетонные вставки на фасаде бывшего Епархиального женского училища (Университетский переулок, 9) и первой городской электростанции (ул. Горького, 43). Но ярче всего этот прием проявился на здании электростанции имени Рыкова (Кирова) на Малом Конном полуострове. Эта электростанция была построена в 1920-х годах, уже после революции, но по старым проверенным технологиям предыдущей эпохи.

Уральский горный университет, бывшее здание Епархиального женского училища,
пер. Университетский, 9

Железобетон, в отличие от камня и кирпича, позволил перекрывать сводами большие пространства. В начале XX века в Екатеринбурге появилось несколько знаковых зальных пространств: оперный театр и зал делового клуба (будущей филармонии) были в свое время самыми большими залами города. Это первое применение подобной технологии в Екатеринбурге, так что эти здания – шедевры архитектуры не только в эстетическом, но и в инженерном смысле.

Век модерна в России был недолгим. После революции и гражданской войны на смену ему пришел конструктивизм. Авангард осудил декоративность модерна и отказался от нее. Однако многие приемы, которые в архитектуре модерна сложились стихийно, в авангарде стали декларируемыми принципами. Об этом в следующей главе.

Текст: Полина Иванова. Фото: Кирилл Дедюхин / Культура-Урала.РФ
Размер шрифтаААА
Цвет сайта
Изображениявклвыкл