Артём Варгафтик – музыкант, автор книг о музыке и давний друг Свердловской филармонии – автор и ведущий абонемента для всей семьи «Известное и неизвестное с Артёмом Варгафтиком», соавтор абонементной серии «Органный диалог». В ежегодном Международном фестивале Bach-fest он участвует уже 10 лет.
- Насколько, с вашей точки зрения, фестиваль значим для музыкальной культуры города и страны?
Bach-Fest с самого начала был значимым, уникальным для России. Как был единственным, так и остаётся – нигде больше такого нет. Фестиваль – серия тематических разножанровых концертов, которая продолжается в течение месяца. Его значимость подтверждается тем, что масштаб мероприятия увеличивается каждый год, оно завоевывает авторитет среди исполнителей и слушателей – спасибо репутации нашей филармонии. Интересен размах фестиваля – с одной стороны, и камерность музыки Баха, предназначенной для домашнего исполнения – с другой. Это возможно благодаря уникальности баховского наследия: он может быть разным – и камерным, и всеобъемлющим, и даже таким, как мы себе и не предполагаем. Это отдельно подчеркивают произведения, выбранные организаторами для открытия. Симфонический концерт с участием Уральского молодёжного оркестра и хора Свердловской филармонии - это не случайность, а закономерность: в современной культурной действительности большие барочные произведения, очень камерные по своей сути – своего рода «домашние радости» – можно воспроизвести только в формате большого симфонического концерта.
- Что вы можете сказать о произведениях, прозвучавших на открытии фестиваля?
Произведения Баха, которые были исполнены на открытии – камерные, домашние и масштабные одновременно. Их дополнили концерт Пуленка и Сен-Санса, и это необычное соседство. Французы, как известно, с большой осторожностью и предубеждением относились ко всему немецкому, у них своя совершенно отдельная органная и оперная традиция. Фантазия Жана-Камиля Сен-Санса в программе – дань памяти самобытному французскому композитору, ушедшему из жизни ровно 100 лет назад. Он много сил и времени посвятил игре на органе, был органистом в Парижской церкви Мадлен. «Зоологическая фантазия» в программе открытия – это отсылка к домашней вечеринке в стиле фестиваля Марди-Гра, прошедшей 100 лет назад. В тот самый день Сен-Санс презентовал «фантазию» друзьям, знакомым и приглашённым, а после редко к ней возвращался, считая её непубличной, домашней музыкой. Концерт Пуленка был заказан композитору баснословно богатой и эксцентричной наследницей империи швейных машинок Зингер и впервые тоже исполнялся на домашнем торжестве. Уже потом он «пошел в массы» и стал одним из самых известных французских органных шедевров.
- Расскажите, как связано творчество Баха и французская музыка, почему было выбрано именно такое соседство?
При жизни Баха между его музыкой и музыкой французских авторов проводились тонкие и во многом надуманные связи. И дальше – явственней они прослеживаются в творчестве мастеров XIX и первой половины XX века. Они ориентировались на абсолютную красоту, абсолютное совершенство, абсолютную ценность наследия Баха, но очень часто выступали со своего рода встречными контраргументами.
Большинство французских органистов того времени по счастливой, но понятной закономерности оказывались лучшими исполнителями музыки Баха – по-своему, на французских органах, с другим представлением о красоте и в рамках своей музыкальной традиции они заставляли звучать музыку Баха особенно тонко и трепетно.
- 11 марта состоится ваш концерт с органистом и арт-директором фестиваля Тарасом Багинцом. Расскажите, пожалуйста, о формате «Органный диалог».
Концерт «Cantus Firmus» продолжит один из многих наших совместных диалогов с Тарасом Багинцом. Это будет горизонтальный срез двух, не похожих друг на друга музыкальных исторических традиций. Французские и немецкие религиозные песнопения нашли своё отражение в органной музыке разных веков и стилей. Ни для кого не секрет, что эти традиции разные еще и потому, что Франция, несмотря на Реформацию, оставалась в музыкальном смысле католической страной, а Германия - скорее лютеранской. Лютеранский хорал — это история, которая пришла на смену долгой и славной традиции католицизма. Французские религиозные гимны – это тоже непростая история, начавшаяся ещё в раннем Средневековье. Но с течением времени всё меняется. Можно сравнить, как звучат Николя де Гриньи и его более молодые современники. Интересно, когда латинский гимн становится основой и источником вдохновения для сочинения разных музыкальных произведений, особенно когда все композиторы считают, что они понимают эпоху и следуют за «буквой» этого гимна.
У немцев всё ещё сложнее. «Баховские» способы обращения с религиозными первоисточниками могут быть очень строгими, а могут быть вольными. Надеемся, что наши слушатели почувствуют эту разницу. Бах совершенно свободно философствовал на известные музыкальные темы со строгим изложением и минимальными подробностями – он вносит изменения в одну и ту же хоральную мелодию – для детей и для взрослых слушателей она звучит по-разному. Бах обращается ко всем, кто его слышит – вне зависимости от возраста, взглядов, образования и других различий. Например, Мендельсон, который в этой программе тоже присутствует, для одной из своих 6 вещей взял за основу подачу, свойственную Баху. Что у него получилось – покажем в рамках нашего программного диалога, который состоится не только между нами – исполнителями и слушателями концерта – но и между авторами разных стран и эпох.
.jpg)
- Барочная музыка – актуальна ли она сейчас?
Сошлюсь на собственный опыт работы на радио. В наших музыкальных программах мы говорили о разных стилях и направлениях классической музыки. И часто оказывается, что произведение первой половины XVIII века, появившееся 300 лет назад, гораздо разнообразнее и глубже того, что мы слышим от современников. Люди понимают их глубину и находят гораздо больше смыслов и разных других плюсов именно в музыке того времени, которую обычно называют музыкой барокко. История музыки пошла только ей ведомым, но очень правильным путём. Я имею в виду не только Вивальди, Баха, и других, чьи имена ассоциируются с мега-хитами. Самое главное – это была эпоха, в которую чувства, эмоции, сиюминутные непосредственные переживания ставили значительно выше всего, что может нам подсказать разум, хотя с ним тоже всё было в порядке.
- Вы очень много делаете для просвещения слушателей по всей стране. Как считаете, можно ли сравнить вас с медиатором, который помогает зрителю воспринимать современное актуальное искусство?
Я делаю все, чтобы между исполнителями и слушателями были взаимопонимание и взаимный интерес, доверие и симпатия, и этот «круг доверия» всё больше расширялся. Сегодня для адекватного восприятия музыки и понимания того, что происходит, нужно объяснять её словами, проводить параллели с сегодняшней реальностью. Поэтому я стараюсь дать слушателям пищу для размышлений, воспоминаний, и даже для несогласия. Несогласие — это важная часть слушательской работы. Слушать музыку – это работа, интересная и радостная. Помочь услышать музыку – такая же благодарная работа. С одной стороны, музыка – это высокоорганизованная материя, которую я называю «дружественной к человеческим мозгам», она сама захватывает сознание человека и ведет его в увлекательное путешествие. С другой стороны – к восприятию классической музыки нужно быть готовым, это не всегда возможно, учитывая, что современные люди живут в другом музыкальном контексте, созданном современной популярной музыкой. В этом случае я работаю с простым человеческим любопытством.
- А если бы Бах жил в наше время?
Думаю, он был бы звездой интернета, но уверен, что сам бы он не прилагал для этого никаких усилий. Он просто позволял бы своей работе стать частью медийного пространства. Каким бы оно ни было в наше время.