«Он в книгах такой же точно, как и в жизни. Тот же чернозем – жирный, плотный, сочный, который тысячу лет может родить без удобрения. Там на Урале должно быть все такие: сколько бы их не толкли в ступе, а они – все зерно, а не мука. В Сибири я встречал таких, но, чтобы их изображать, надо вырасти среди них».
(А. Чехов о Д. Мамине-Сибиряке)
В честь 170-летия со дня рождения уральского классика 2022 год был в Свердловской области объявлен Годом Мамина-Сибиряка. Произведения писателя читаются как современные и в наши дни: он запечатлел период становления капитализма в России, показал социально-экономическую жизнь страны, и как себя в этих обстоятельствах чувствует человек, а также нашел для этого подходящий и образный язык.
Мы решили рассказать не только «о жизни и творчестве» писателя, но и о том, как и почему стоит читать книги Мамина-Сибиряка сегодня.
.jpg)
О пограничном мире Уральских гор
«Главную массу приисковых рабочих составляли горнозаводские мастеровые и жители лесных деревень гористой части Верхотурского уезда, где почва камениста и неродима; для них было во всех отношениях прямым расчетом работать на приисках семьями. Приисковая тяга не миновала ни чьей головы, а слабейшим членам семьи, как это случается всегда, доставалось всех труднее: они выносили на своих плечах главный гнет»
(«Золотуха»).
Дмитрий Наркисович Мамин родился 25 октября (6 ноября) 1852 года в Висимо-Шайтанском заводе (ныне поселок Висим, Горнозаводской округ Свердловской области) в семье священника Наркиса Матвеевича Мамина и его жены Анны Семеновны. Он рос и учился в заводе вместе с другими заводскими мальчиками – и не понаслышке знал о жизни людей труда.
Висим расположен в двенадцати верстах от границы между Европой и Азией. И эта пограничность родного края очаровывала Дмитрия с детства. Граница между двумя частями света – это географический феномен, разделяющий два мира. В своих произведениях писатель называет ее «горным хребтом», «каменным поясом» или «водоразделом», или превращает в символ с мистическим значением. В художественном мире Мамина-Сибиряка находят выражение старинные были и небылицы о природных кладовых Уральских гор, злых и добрых духах, самоцветах и самородках, выступающих из земли прямо под ногами.
«Я знал отлично значение пограничного столба и все-таки испытывал каждый раз какое-то неопределенное волнение, когда ехал мимо, точно переступал какую-то заколдованную черту. […] В этой границе заключалось для меня что-то особенно таинственное, разделявшее два совершенно несоизмеримых мира».
(Из книги воспоминаний «Из далекого прошлого»).
Эта невидимая, символическая черта разделяет не только две территории, но и две истории, две культуры.
«Культура двух стран сталкивается на Урале, беспокойные, энергичные, вечно ищущие люди, не признающие преград, неустанно поднимаются со своей правдой, жадностью и промышленным гением на его вершины, и бурными потоками несется по каменистым склонам, пробивая новые пути между скалами, их бодрая, полная инициативы жизнь...».
(Путевые заметки «От Урала до Москвы»).
В понимании Мамина-Сибиряка, Азия – это сила природы, естественность характеров; Европа – цивилизация, образованность. В циклах «Уральских» и «Сибирских» рассказов писатель размышляет о постоянном выборе между Европой и Азией – и его принципиальной неразрешимостью. Однако Европа его увела с Урала.
Об уральском характере
«Мамин был уральский человек. Кряжистый, словно сколоченный, сильный и смелый человек. Он был весь полностью от Урала, – обликом, чувствованием, думанием. В нем много было от мглистых еловых и белорадостных березок, от горных вершин и угрюмых скал, от уральского камня, от бурных горных речек, от всей уральской жизни, от людей и зверя, от старых преданий… Он был как обломок яшмы, занесенный далеко от родных гор. Он имел общий интеллигентский облик, но за полированной поверхностью яшмы была глыба цельной породы, чистой, твердой, без трещин и излучин», - Сергей Елпатьевский, врач, редактор журнала «Русское богатство».
Благодаря книгам Дмитрия Мамина-Сибиряка об Урале узнали и заговорили в России и мире. Именно он положил начало художественному повествованию о горном крае, где добывают руду и делают железо, где на границе Европы и Азии живут удивительные люди, обладающие особым уральским характером. Уральский характер позволяет выжить в суровом климате, охотиться на зверя, работать в горячих цехах, в рудниках и шахтах, стараться на северных приисках и холодных реках. Человек труда – главный символ Урала. И Мамин-Сибиряк знал об этом не понаслышке.
В июле 1872 года, не окончив Пермской духовной семинарии, Мамин (тогда он еще не был Сибиряком) отправился в Санкт-Петербург. В сентябре того же года он – своекоштный (находящийся на собственном содержании – ред.) студент первого курса Императорской медико-хирургической академии по Ветеринарскому отделению. Он так рвался в столицу, что самостоятельное содержание казалось ему вполне посильным препятствием. Восторженные письма домой осенью 1872 года пестрят фразами о том, что только «из столицы можно чувствовать Запад», «узнать родину», «далеко видеть», наконец, «в Петербурге все заняты делом» и «только здесь можно учиться». Но постепенно рассеивались иллюзии об исключительности Санкт-Петербурга, и настроение студента менялось. Из дома ему деньгами почти не помогали, и на поиск средств уходили все усилия. Как бы парадоксально это ни звучало, но именно жестокая нужда привела Мамина к писательству. Он стал репортером петербургских газет, по его собственному выражению, это «профессия, которая не накормит, но и с голоду не даст подохнуть».
Первый петербургский период жизни Дмитрия Мамина отразился в автобиографическом романе «Черты из жизни Пепко», впервые опубликованном в 1894 году, когда писателю было уже 42 года. Именно в этом произведении он сформулировал суть своего писательского труда:
«Жить тысячью жизней, страдать и радоваться тысячью сердец – вот где настоящая жизнь и настоящее счастье!»
В июле 1877 года, так и не получив высшего образования и разочаровавшись в столичной жизни, Мамин отправился домой. Он был болен и надеялся, что родной Урал даст ему силы продолжить обучение. С Санкт-Петербургом он прощался без сожаления, как и герой его романа «Черты из жизни Пепко»:
«Сколько тут уложено нашего брата провинциала, который тащится в Петербург с добрыми намерениями вместо багажа. Тут и голод, и холод, и пьянство с голода и холода, и бесконечный ряд неудач, и неудовлетворенная жажда жить по-человечески – все это доводит до преждевременного конца».
Семья Маминых к тому моменту жила в Нижней Салде. Там Дмитрий собирал материалы для будущей повести «Сестры», а в Нижнем Тагиле – для романа «Горное гнездо».
В 1878 году, после смерти отца, 26-летний Дмитрий стал главой семьи: на его плечи легло содержание матери, двух братьев и сестры. С мыслью о возвращении в Петербург и собственном образовании пришлось попрощаться. В Нижнесалдинском заводе Дмитрий Наркисович познакомился с Марией Якимовной Алексеевой, женой горного инженера. Несмотря на осуждение общества и протесты матери, они уехали в Екатеринбург.
В Екатеринбурге Дмитрий Мамин с Марией Алексеевой прожил 12 лет и начал серьезно писать, но его путь в литературе оказался нелегким. В течение нескольких лет он безуспешно пытался опубликовать свои произведения в признанных изданиях. И только в марте 1882 года в петербургском «толстом» журнале «Дело», наконец, вышел его рассказ «В камнях», подписанный псевдонимом Д. Сибиряк и посвященный путешествиям по Чусовой – главной водной магистрали Урала в XIX веке.
После этой публикации «плотину прорвало»: произведения Д. Сибиряка стали выходить в «толстых» журналах один за другим. В XIX веке в центре России Урал отождествляли с Сибирью. «Уральская самобытность» писателя проявляется в его произведениях через типажи, образы, стиль. В Екатеринбурге Мамин создал свои первые романы «Приваловские миллионы», «Горное гнездо», «Дикое счастье», «Три конца» и цикл «Уральские рассказы». Во время поездок с Марией Якимовной в Москву он написал путевые заметки «От Урала до Москвы», которые являются историческим первоисточником с большим объемом статистических и экономических данных.
«Урал еще ждет своего художника, который воспроизведет на полотне его оригинальные, полные своеобразной прелести и суровой поэзии красоты: кто раз видал, тот никогда не забудет чудные уральские ночи с их глубоким голубым небом, на котором лихорадочным светом горят серебряные звезды, точно в прозрачном воздухе высоко стоит алмазная пыль».
(Путевые заметки «От Урала до Москвы»).
О российской ментальности
«От полной бесшабашности русского человека, пьющего в горе и радости и складывающего приисковые песни, высмеивающие его собственное унизительное существование, до свадебной плачи, которую с тоской и к непогоде выводит случайно попавшая на прииск чердынская девка».
(«Золотуха» – очерки приисковой жизни).
В очерке «Золотуха» можно увидеть яркие типажи и образы: смотритель прииска Бучинский, наглый и хитрый вор, философ Ароматов – странный человек, «которых на Руси непочатый угол»; приисковый люд – семья старателя Зайца, разбойник Гараська, забитые и униженные женщины; староверы – нелюдимые и работающие в стороне от всех; а еще кутилы-господа, наезжающие от скуки поглазеть на прииск и не стесняющиеся своих пороков и слабостей.
О капитализме в России
Первая заметка юного Мамина была опубликована в середине XIX века в газете «Русский мир», последний очерк «Белая смерть» – в конце 1911 года в журнале «Юная Россия». Между ними –романы «Приваловские миллионы», «Горное гнездо», «Три конца», «Дикое счастье», «Золото», «Хлеб», очерки и рассказы, в которых описана Россия в период становления капитализма после отмены крепостного права.
«Хлеб» завершает цикл больших произведений Мамина-Сибиряка о наступлении капитализма в России, о его особенностях в условиях Зауралья. Действие романа происходит в городе Заполье, прототипом которого является Шадринск – центр хлебной торговли в 1860-е годы. Заполье описывается и как посредник между степью и собственно Россией. В центре повествования старообрядческая семья Колобовых – глава Михей Зотыч и трое сыновей. Все они – невольные участники быстро вторгающегося капитализма в лице крупной хлебной торговли, винокуров и банков. В романе скрупулезно показано, как мелкие крестьянские владения разоряются банковскими воротилами. Один из таких хищников, немец Карл Карлович, хладнокровно и прагматично рассуждает о богатствах края и убеждает Галактиона, любимого и самого благонравного из сыновей Колобовых, в преимуществах капитализма и банка:
«Дело громадное и будет зависеть от тысячи случайностей, начиная с самой жестокой конкуренции, какая существует только в нашем водочном деле. Не правда ли? Возьмите всякое другое коммерческое дело – везде риск, везде опасность, везде сомнения. А есть такое дело, которое ничего не боится, скажу больше: ему все на пользу – и урожай и неурожай, и разорение и богатство, и даже конкуренция».
Дальше о том, как банковский капитал пожирает мельничные хозяйства. Одна из самых колоритных фигур, выведенных в романе, – поляк-предприниматель Стабровский, прообразом для которого послужил уральский заводчик и предприниматель Альфонс Фомич Поклевский-Козелл:
«Этот богатый пан знал, кажется, решительно все и вперед сосчитал каждое зерно у мужика и каждую копейку выгоды, какую можно было получить... Это уж совсем не походило на тот авось, с каким русские купцы вели свои дела».
На фоне эпических событий развития капитализма показаны самые невероятные коллизии в человеческих судьбах: страстная любовь, измена, судьба больной девочки, жизнь староверов и запольских купцов. Особенно показательно перерождение Галактиона из богобоязненного человека в расчетливого бизнесмена, наживающегося на разорении своих соотечественников:
«Вдруг ему сделалось жаль этого маленького городка, жившего до сих пор тихо и мирно. Что с ним будет через несколько лет? Надвигалась какая-то страшная сила, которая ломала на своем пути все, как прорвавшая плотину вода. И он являлся покорным слугой этой силы с первого раза».
Как человек Галактион «умирал» на глазах любимой женщины, теряя разницу между «промышленным добром и промышленным злом», в соответствии с философией крупных капиталистов – «мир создан специально для них и для их же пользы существуют другие людишки».
Об уральской промышленности
Об уральских железоделательных заводах и людях, посвятивших себя «огненной работе» – металлургии, Мамин-Сибиряк рассказывает в романах «Приваловские миллионы», «Горное гнездо», «Три конца» и повести «Сестры». В образах заводских рабочих он умело воссоздал ему знакомый с детства типаж.
«Фабрика рядом поколений выработала совершенно особенный тип заводского фабричного, который в состоянии вынести нечеловеческий труд. Эти жилистые, могучие руки, эти красные затылки, согнутые спины и крепкая, уверенная поступь были точно созданы для заводской работы».
(Из романа «Горное гнездо»)
В романе «Три конца» автор показывает, как рабочие, служащие и мастеровые, фанатично преданные своей работе, тяжело переживали отмену крепостного права, с которым, как им казалось, уходил привычный уклад жизни. В этом они видели предательство по отношению к своим огненным машинам.
«О воле точно боялись говорить, – кто знает, что еще будет? – а старики вздыхали: может, и хуже будет».
(Из романа «Три конца»)
В большинстве заводов рабочие не только трудились в цехах, но и занимались крестьянским хозяйством. Имели дом, земельный надел, держали скот, вели хозяйство, летом, закрыв цеха, уходили на несколько недель на сенокос. Трудно подобное представить в отношении столичного рабочего, а для горнозаводского Урала это было естественным явлением.
Одной из значительных работ Мамина-Сибиряка, посвященных горному и железному делу, является цикл очерков «Кризис уральской горнопромышленности», опубликованный в 1886 году в газете «Екатеринбургская неделя». Промышленный кризис в русском железном производстве случился в 1885 году. И вот как его охарактеризовал писатель:
«Нарушается органическая связь предприятия с общим ходом основных экономических процессов в государстве».
Об освоении Урала
В очерке «Екатеринбург» Мамин рассказывает о создании заводов, в том числе самого старого – Невьянского. Население края и города сложилось из приписных к заводам крестьян, бежавших каторжных и раскольников. До конца XIX века Екатеринбург оставался вторым после Москвы раскольничьим центром в России. Знаменитые купеческие фамилии Екатеринбурга: Рязановы, Казанцевы, Толстиковы, Гилевы, Коробковы – принадлежали к расколу и стояли во главе такого доходного дела, как салотопление. Другие раскольники, Зотовы и Расторгуевы, были крупными заводовладельцами и золотопромышленниками.
В романе «Три конца», посвященном родному Висиму, Мамин-Сибиряк рассказывает о трех этнических группах, сосуществовавших в XIX веке в Висимо-Шайтанском заводе: кержаки, туляки и хохлы, завезенные Демидовым из Черниговской области. В романе подробно описаны быт и культура каждой из трех групп. Потомки этих этнических представителей до сих пор живут в Висиме и хранят традиции «трех концов».
Произведения для детей
В 1890 году Мамин-Сибиряк познакомился с приехавший на гастроли в Екатеринбург актрисой Марией Морицевной Абрамовой и страстно в нее влюбился. Между ними завязался роман, и в марте 1891 года они вместе уехали из Екатеринбурга в Санкт-Петербург. Там они поселились по адресу Саперный переулок, 8, сейчас на этом доме установлена мемориальная доска. В столице Мамин-Сибиряк входил в литературное сообщество, сотрудничал с журналами «Северный вестник», «Мир Божий», «Русское богатство», с московским изданием «Русская мысль», а также написал романы «Золото» и «Хлеб».
В 1892 году, родив дочь Аленушку, Мария Морицевна умерла. Современники Мамина-Сибиряка утверждают, что после смерти Абрамовой в писателе свершился перелом, и в общей литературе он уже ничего не смог создать более значительного, чем его прежние произведения. Но зато блистательно проявил себя в детской литературе. Произведения для детей он писал почти сразу набело, не переписывая и ничего не исправляя.
«Тем у меня в записной книжке, – говорил он, – сколько хочешь, на целый век хватит, и еще останется».
Начиная с 1894 года журнал «Детское чтение» публиковал «Аленушкины сказки», которые Мамин писал для дочери. На это указывает и присказка:
«Баю-баюбаю… Один глазок у Аленушки спит, другой – смотрит; одно ушко у Аленушки спит, другое – слушает. Спи, Аленушка, спи красавица, а папа будет рассказывать сказки…».
Двадцать строчек присказки Мамин писал всю ночь, стоя на площадке вагона поезда Санкт-Петербург – Москва.
Он называл девочку: «Аленушка – отецкая дочь». Однажды она ему предложила: «Давай, папа, с тобой вдвоем жить, ты да я, – и больше никакого!» Ну, как же не папина дочка?
Дмитрий Иванович Тихомиров – педагог, общественный деятель, редактор одного из лучших демократических журналов «Детское чтение», который выходил в Москве, был близким другом Дмитрия Наркисовича и высокого ценил его талант воспитателя. Он считал, что Мамин знает, как в области литературно художественного творчества оказывать влияние на душу ребенка, и в этом плане его детские произведения заслуживают внимательного изучения педагогов:
«Он создал для Аленушки, а вместе с нею и для всех детей светлую и красивую, гуманную и поэтичную, оригинальную детскую литературу. Мало того, он отдался этому новому для него творчеству всецело, только им одним и увлекался, на нем отогревал свою душу».
