«Богиня мраморная – нарядить от Ламановой» – написала в одном из своих стихотворений Марина Цветаева. Да, когда-то упомянутое имя не требовало примечаний и сносок. Ламанова правила российской модой с лихвой полвека, побывав и в роли личной закройщицы последней императрицы, и сочиняя наряды для жен большевистской элиты. Великая женщина, умевшая сохранять достоинство на самых крутых поворотах истории.
На незаконченном портрете кисти Валентина Серова Надежда Петровна Ламанова предстает волевой, уверенной в себе женщиной – «гранд-дама». Царственный взгляд, не лишенный легкого кокетства, излучает мудрость и спокойствие. Она смотрит куда-то вдаль, словно глядится в незримое зеркало, где еще различимо прекрасное прошлое и уже ощутимо отражается будущее. Портрет создавался в 1911 году, буквально накануне главного жизненного перепутья в биографии Ламановой – революции.
«Я совсем не являюсь портнихой»
Надежда Ламанова могла бы смело повторить за Коко Шанель: «Пока работаем – живем!» Она работала, не переставая. Можно сказать, что вся ее жизнь, успешность, популярность – были ручной работы.
В шестнадцать лет дочь полковника из обедневшего дворянского рода поступила в школу кройки, а в восемнадцать уже зарабатывала на жизнь и содержала четырех младших сестер, поскольку родители рано умерли.
Молодая моделистка из мастерской госпожи Войткевич быстро приобрела известность среди московских модниц. О ней говорили, что хотя она и «истиранит примеркой, зато платье получится, как из Парижа». К 24 годам она открыла собственное дело, скоро ее ателье на Тверском бульваре, 10, заняло все четырехэтажное здание и было преобразовано в школу портновского искусства.
«Я совсем не являюсь портнихой в общепринятом смысле этого слова», - заявляла Ламанова. И действительно, сама она шить не умела и за швейную машинку не садилась. «Я работаю в деле пошивки женского платья как художник, то есть я создаю новые формы, новые образцы женской одежды».
Ламанова обходилась и без рисованных эскизов и выкроек. Она долго, придирчиво рассматривала фигуру желающей пошить наряд барышни… и начинала творить. Набрасывала ткань на живую модель, прикидывая так и эдак, намечала складки, драпировку, закалывала все это множеством булавок и требовала не ойкать и не двигаться. «Экзекуция» длилась не по часу. Наконец звучало: «Снимайте осторожно, эскиз готов», и конструкция отправлялась к швеям, чтобы к назначенному сроку предстать на всеобщее обозрение еще одним портновским шедевром от Ламановой.
В 1890-е Надежда Петровна занимается гардеробом молодой русской царицы – именно эти платья дошли до нас. Самым богатым собранием из 14 экземпляров владеет Эрмитаж. Наиболее ранние – визитное платье из бежевого сукна и бальное из бледно-розового атласа и шифона. Платья, относящиеся к началу XX века, позволяют проследить как изменялись пристрастия модельера: увлечение стилем модерн, эксперименты с декором, пластичные мягкие ткани, силуэт, напоминающий латинскую букву S.
Ее признали тогдашние законодателей парижской моды Поль Пуаре и Чарлз Ворт. Имя Ламановой – марка, на лучших вещах – ее автограф, напечатанный золотой краской по белой шелковой ленте корсажа.
С легкой руки княгини Варвары Долгорукой за ней закрепился титул «русский гений элегантности». Шик, блеск, изящество линий, роскошные ткани, кажется, это никогда не кончится…
Новая жизнь на сломе эпох
В год Октябрьского переворота Ламановой исполнилось 56 лет. Кутюрье всея Руси потеряла всё – ателье, состояние, положение, клиентуру, даже свободу. В 1919-м два с половиной месяца она провела в Бутырке, но конкретное обвинение так и не предъявили. Хотя в то лихолетье «буржуев» расстреливали тысячами без суда и следствия.
О чем думала Ламанова, сидя в переполненной камере? Какие картины навсегда ушедшей рафинированной жизни проходили перед мысленным ее взором, развертываясь, как штуки благородных тканей – парчи, атласа, панбархата – по закройщицкому столу? Только представим атмосферу, царившую в доме Адельгейма, в Москве, на Большой Дмитровке, где располагалась ее знаменитая мастерская. К парадному входу то и дело подкатывают роскошные экипажи. Генеральши, баронессы, актрисы нескончаемой чередой тянутся в дом, за ними – служанки и компаньонки несут отрезы материй всех цветов и оттенков. Посетительницы произносят волшебный пароль: «Нам назначено, у мадам Ламановой», и покорно ждут своей очереди, ревностно поглядывая друг на дружку…
Спас Ламанову из заточения бессменный заступник униженных и оскорбленных – Максим Горький.
«Революция изменила мое имущественное положение, но она не изменила моих жизненных идей, а дала возможность в несравненно более широких размерах проводить их в жизнь», – позже запишет Ламанова.
В 1919 году, едва оправившись от заключения Надежда Петровна обращается к Луначарскому и получает разрешение открыть и возглавить Мастерские современного костюма при художественно-производственном подотделе ИЗО Наркомпроса, в некотором роде прообраз будущего Дома Мод. При новой власти модельерша, не выказав и тени профессиональной гордыни, переключилась на выпуск платьев, «…которые были бы приспособлены по своей простоте, удобству и дешевизне к нашему новому рабочему быту».
Бусы из хлеба, пальто из полотенец и марсианский дизайн
В самое неподходящее для занятий модой время Ламанова разворачивает свое любимое швейное дело воистину на полную катушку. Все усилия она обращает на разработку доступного костюма массового назначения, но новаторского по сути, созвучного поступи глобальных перемен. И это не было каким-нибудь приспособленчеством. Наоборот, она словно раскрепощается.
Нехватка тканей для нее – некая задача, которую обязан решить подлинный художник без ущерба для результата. В легенду вошли сотворенные ею платья, костюмы и пальто – из лоскутов, полотенец, простыней, занавесей, одеял. Бусы, сделанные из хлебного мякиша, исконно тюремного сырья, из которого еще Ильич, будучи в отсидке, лепил чернильницы. И здесь вспоминается не только пословица «Голь на выдумку хитра», но и все позднейшие изыски контркультурной моды: хэнд-мэйд, винтаж и пр.
Ламанова совершает собственную маленькую революцию в искусстве одежды, взяв курс на возвращение к исконности и преображению народного костюма. Русский стиль становится актуальным течением. В 1925 году на Международной выставке в Париже ей за модельную коллекцию, созданную в содружестве с дизайнером и скульптором Верой Мухиной, присудили Гран-При с формулировкой «За национальную самобытность в сочетании с современным модным направлением».
Она последовательно трансформирует русский национальный костюм в стилистике авангарда, при этом приноравливая его к повседневным потребностям. Это уже не аляповатый псевдо «а-ля рюс», но чистый фолк, освобожденный от всего наносного и получающий второе рождение в конструктивистки отточенных, лаконичных по форме моделях из домотканого материала. Их простота, как свежий ветер, всколыхнула прозападную моду НЭПа.
К сожалению, о ее работах того периода мы можем судить только по фотографиям, но зато – кто запечатлен на них! Лиля Брик с сестрой Эльзой Триоле, звезда советского немого кино Александра Хохлова. Это было, видимо, тактикой Ламановой – прививать населению вкус к своим новациям при помощи самых известных женщин. Только возьмется за пропаганду кустарных тканей Надежда Петровна, как вся богема без ума от деревенского сукна, и прима Камерного театра Алиса Коонен не жалеет эпитетов: «Из материй я больше всего люблю наши кустарные ткани: они очень гигиеничны, так как пористы и легко пропускают воздух, красивы и прочны. В наших условиях – это лучший способ одеваться недорого и изящно».
Увидеть ламановские костюмы можно в кино: экспериментальные наряды марсиан в «Аэлите», и образчики абсолютного стиля в «Цирке», и снова древнерусские мотивы в «Александре Невском».
Но было наладившиеся отношения с властью снова дают трещину. Надежде Ламановой припомнили дворянское происхождение и в 1928 году как кустаря-одиночку, «имевшего двух наемных мастериц», – лишили избирательного права. Волевая женщина стерпела и такое «спасибо» от родины. Ходатайствовал за нее тогда Станиславский.
Ламанова вообще-то была неравнодушна к различным общественным институциям. Разработала, в частности, «Положения о Центральном институте швейной промышленности, стала одним из первых профессоров Академии художеств. Публиковала статьи со своими взглядами на искусство моделирования, на технологию производства одежды, а также теорию о целесообразном костюме. Вывела базовую формулу рационального подхода к пошиву: «для чего создается костюм, для кого, из какого материала».
«Две капли «Коти»
В последние годы модельер, в основном, работала для театра. Изредка готовила меховые коллекции то для Лейпцигской, то для Нью-Йоркской выставок. Время манифестов прошло, но образовалась новая элита, и жены партийных бонз потянулись к Ламановой.
Она прожила долгую и необычайно плодотворную жизнь: родившись в год отмены крепостного права, первая русская женщина-кутюрье скоропостижно скончалась в скверике перед Большим театром в октябре 1941-го, за два месяца до 80-летия. Сказался нервный срыв: она опоздала на эвакопункт, а коллектив МХАТ, которому она как художник по костюмам посвятила сорок лет, не дождался ее.
Незадолго до смерти она сказала своей близкой подруге Вере Мухиной: «Я, наверное, скоро умру, потому что у меня осталось всего только две капли духов «Коти».
Очевидцы вспоминали, как она выглядела в 78 лет: изящный строгий костюм кремового цвета, отделанный бархатом, юбка длинная, но не слишком – видны были ноги в шелковых чулках и, что удивительно для ее возраста, на высоких каблуках, на руках с ухоженными ногтями – дорогие кольца. И легкий запах французских духов, стойкий, как она сама. «Ну что, милочка, пожалуйте, на примерку!»
Увы, открытия нашей первой женщиной-кутюрье оказались до времени не востребованы. Впрочем, специалисты имя Ламановой помнили, и как могли претворяли ее опыт: в условиях массового пошива старались уйти от усредненного взгляда на одежду, создавали при минимуме средств неповторимый стиль, «делали» моду вопреки всему.
Уже более десяти лет в России проходит международный конкурс молодых художников-модельеров имени Надежды Ламановой. За это время в нем приняли участие сотни молодых талантов, отметились среди призеров и екатеринбуржцы. Золотая ламановская строчка навечно вшита в историю российской моды.
На фотографиях Кирилла Дедюхина представлен выставочный проект «Театр Надежды Ламановой» в Свердловском областном краеведческом музее имени О.Е. Клера.