Еще до официального начала юбилейного сезона главный режиссер Серовского театра драмы выпустил премьеру, пойдя на смелый эксперимент с иммерсивной формой. Александр Сысоев бросил зрителям вызов, пригласив их к разговору о неудобном и неправильном, поставив пьесу Екатерины Антоновой «Конец февраля». Иммерсивный аттракцион с обязательным превращением наблюдателей в участников здесь выполнен жестко и даже жестоко. Для подобных опытов необходимо обязательное предохранительное «слабонервным и беременным не рекомендуется»; ну а все прочие – пожалуйте на поминки. Милости просим!

В углу иссушенная горем мать с похоронным портретом, в центре несколько гостеприимных столов. Компот, свежая сдоба, водка, «мы сегодня Алю поминаем. Дочку нашу…», – отец умершей девушки растеряно и неловко старается руководить поминальным процессом. На самом деле неловко здесь всем. От напряжения, от противоестественности происходящего, от неготовности к тому, что все будет вот так, люди делаются тише, сосредотачиваются и отстраняются одновременно. Кажется, что воздух вокруг собравшихся можно ножом резать, настолько он уплотняется и уже, кажется, звенит. И лучшее, что можно тут делать – молчать и закусывать. Заупокойную тишину резко и грубо, как это и бывает в подобных ситуациях, нарушает дружившая с покойной Иванова. Она пытается выговорить другим свое горе, найти виноватых, успокоиться. Но тут приносят ритуальный суп, начинается опять обязательное «а вы ешьте, ешьте…, пейте вот…». Где-то за пределами накрытого стола  всхлипывает мать. Этот чудовищный диссонанс между человеческой трагедией и будничным поеданием пищи создает ощущение того бытового абсурда, при встрече с которым человек становится беспомощен и уязвим. Гости едят. Отец разливает по рюмкам водку. Иванова продолжает говорить. Она говорит  о себе, о болезни, о первых обидах, о непринятии собственного взрослеющего тела, о стремлении быть красивой, о желании любви. А гостям уже разносят пюре с котлеткой. Положено же, чтоб все как у людей. Жизнь как самый беспощадный театр жестокости предлагает людям такой изощренный опыт боли, который сам нарочно никогда не придумаешь.

Иванова все говорит-говорит, не унимается. О больнице, о запретах, о своих подругах по палате (избалованной Светке и романтичной Але), о том, как всем хотелось лучшего. Неожиданно поминки оборачиваются школьной дискотекой, в которой могут принять участие все желающие взбодриться (а то засиделись же). И даже хорошо, и весело. Все это было в жизни до похорон еще. Иванова с Алей и Светкой в этот момент самые красивые и свободные. Они довольны собой, они нравятся парням, они не думают о том, что наутро их ждет больничная палата, процедуры и терапия. Но школьная дискотека прерывается и ее участники становятся свидетелями того, как хрупкую Алю уничтожают в школьном туалете сверстницы сильные и простые. И каждый, находящийся в этот момент рядом, становится невольным и пассивным свидетелем унижения другого. Жизненный театр неприкрытой ничем жестокости продолжается. Его итог – добровольная смерть того, кто не смог ни играть, ни быть зрителем.

При всей кажущейся простоте своей формы спектакль «Конец февраля» выстроен режиссерски так тонко, что зритель и не понимает, как оказывается эмоционально втянут во все происходящее. Актеры ни на минуту не уходят в театральный пафос и сохраняют предельно живую бытовую интонацию. Никаких защитных четвертых стен между смотрящими и играющими здесь нет, и это обнажает не только актера, но и зрителя. Здесь каждый вздох, удар вилки о тарелку, смущенно опущенные или  наоборот подбадривающие поднятые глаза становятся частью общей истории, общего опыта. Это предельно честная работа. Честная до той степени откровенности, о которой не принято говорить, для которой нет равноценных слов, но которую можно почувствовать. В «Конце февраля» каждому нужно пройти через боль, отчаяние, стыд и найти в себе силы встать и идти дальше.

P.S.

Иванова – Ольга Носкова

Родители Али – Алексей Дербунович и Наталья Котельникова

Аля – Ксения Моисеева

Света – Александра Незлученко

Фотографий с поминок не будет: всё ж оно как-то не принято.

Текст Марии Зыряновой для Культура-Урала.РФ. Фотографии Андрея Терентьева.