1 декабря 2021 года, в вечер показа «Отравленной туники» Театра Романа Виктюка, на Екатеринбург обрушился дождь. Как будто погода подыгрывала сумасшедшей непредсказуемости двух последних пандемийных лет. Но тем ярче на контрасте было ощущение незыблемого и даже (простите) какого-то величавого покоя, которым спектакль буквально благословлял зрителей.

Трагедия в пяти частях, написанная Николаем Гумилёвым белым стихом. «Время действия — начало VI столетия от Р.Х. Место действия — зала Константинопольского дворца». Кто бы мог подумать, что подобное вообще способно заинтересовать замотанного к концу года жителя мегаполиса, отученного от поэтического слова давно и последовательно.  А Мастер не сомневался. Я не люблю это слово, да ещё с большой буквы, но здесь оно на месте, со всеми высокими коннотациями, апеллирующими к пониманию театра как  служения. Такую меру и закон задал Роман Виктюк: «Искусство зовет, искусство спасает, искусство от Бога». Поэзия же неразрывно связана с магией, мифом, ритуалом.

Странствующий поэт-воин способен на время околдовать мир своим даром. Способен ли завоевать – другой вопрос. Арабский скиталец Имр (Дмитрий Бозин), получив войска для возвращения на родину, будет отравлен. Трапезондский царь (Антон Даниленко), преданный невестой, покончит жизнь самоубийством. Юная царевна Зоя (Анна Подсвирова)  навсегда примет схиму. Выживут не любовники. Любовь – это смерть, отравленная туника. В праве и славе останутся всесильный кесарь Юстиниан (Олег Исаев), пожертвовавший счастьем дочери ради долга, и царица Феодора (Людмила Погорелова) с коварным, хоть и разбитым сердцем. Но в памяти от спектакля остаётся не суровый приговор реальности, а ощущение непрерывного паренья, где пластика актёров переплетена со звучанием поэтического слова. Визуализация самой сущности поэзии. «Театр – стартовая площадка для души, которая стремится сорваться в полет на крыльях творческого воображения в вечность». Роман Виктюк формулировал так. Принять этот язык как средство спасения от разрушительной суеты повседневности, или нет – выбор каждого. 

Заигрывания с публикой здесь – ноль. Хотя бы в самом обращении к подобному материалу. «Осовременивание» лаконично и деликатно. Обнажённый торс Имра, мощный и прекрасный, кроме прочего – знак его близости к незамутнённым первоистокам жизни. Пока Зоя невинна, она облачена в белую просторную тунику с золотым гербом. Суконные шинели появляются на плечах героев как нечто среднее между футляром и смирительной рубашкой, знак рока, знак государства, знак преступления нравственной черты.    

Световая партитура чёрно-белая, контрастная.  Лучи, скрещиваясь, дают подспудно тревожный эффект военного неба, обшариваемого прожекторами. Сценография схематизирована до символов. Спиралевидная конструкция с деревянными крестами и грубые камни ассоциативно отсылают к Голгофе. Панцирная сетка кровати может быть и ложем любви, и тюремной клеткой.

Роман Виктюк часто говорил о том, что театральное искусство призвано «вычистить шлаки времени» из человека. Вряд ли он полагал, что спектакль о поэте-воине, о сущности поэзии, колдовской, созидающей, разрушительной, но всегда прекрасной, станет его последним спектаклем. Вслед на Николаем Гумилёвым, трагически погибшим через три года после написания «Отравленной туники», он воспринимал возвращение к классике, к аристотелевскому триединству «действия, времени и места», не просто как архаизирующий стилистический приём. А как высвечивание, выхватывание из хаоса жизни тех основ, на которых мир стоял, стоит и, возможно, стоять будет. Непоколебимая уверенность Мастера лечит. Даже когда зима на севере начинается проливным дождём.

Елена Соловьева для Культура-Урала.РФ. Благодарим за помощь в создании материала Арт-холдинг «Ангажемент».