Демидовская башня

Писатель Алексей Иванов, рассказавший всему миру об особом пути Урала и его горнозаводской цивилизации, пишет новый роман «Невьянская башня». В книге речь пойдёт о тайнах, окружающих Невьянскую башню и завод.

Башня уже триста лет торчит из земли, как палец, который выставили Демидовы всему свету.

Для тех, кто никогда не слышал о Невьянской наклонной башне, ее история в ста словах:

В девяноста километрах от Екатеринбурга расположен город Невьянск. Три века назад, при Петре I, тульские оружейники Демидовы возвели здесь металлургический завод на реке Нейве. Спустя два десятилетия на заводе появилась каменная башня, 57,5 метров, самая высокая на Урале в XVIII веке. По приказу Акинфия Демидова, заказчика строительства, на верхнем ярусе башни установлены английские часы. Демидовы стали богатейшими людьми империи. Зачем они возвели каменную башню посреди глухой тайги, объяснить трудно. Но господские дома сгорели, завод закрылся, а башня стоит уже три столетия. Наклон башни составляет почти два метра, но она не падает. В прошлом заводская, теперь башня – музей, источник вдохновения писателей.

Строить башню начали в 1721 году. В этом году закончилась Северная война, а Петр I принял титул императора. Огромная страна, границы которой терялись в сибирских лесах, стала империей. На Урале была своя империя – демидовская. Первоначально предполагалось, что тульские оружейники будут выполнять государственный заказ – непрерывно обеспечивать воюющую страну металлом и пушками. Сначала все так и было. Но Демидовы времени даром не теряли. Делали все продуманно и последовательно. Через четырнадцать лет после начала работы на Урале основали свой собственный завод, затем ещё и ещё. Затем появилось небольшое государство в государстве. Работали на демидовских заводах беглые, старообрядцы, плененные башкиры, крестьяне. Все, кого правдами и неправдами прибирала к себе жадная демидовская рука. У Демидовых была своя полиция, свои карательные органы.

Когда казалось, что нет на Урале власти, кроме демидовской, здесь появился царский ревизор Василий Татищев. Ему было предписано найти место для новых горных казённых заводов. В то самое время, когда Акинфий Демидов задумал построить башню, Василий Татищев начал строительство двух новых заводов: будущих Екатеринбурга и Перми. Демидов постарался помешать Татищеву, но конфликт между государственной властью и частным предпринимателем едва не закончился крахом демидовских привилегий. 

Пока Демидов и Татищев решали, кто из них более влиятелен, кто будет главным на Урале – казна или заводчик, за башней недосмотрели, и грунт поплыл. Она начала клониться. Демидов не стал разбирать основание, строительство было продолжено, и наклон был выровнен техническими средствами. Башня так и осталась кривой, но эта кривизна не увеличивается. Демидов смог сохранить своё влияние на Урале, но и с казной пришлось считаться. Не дало государство расправить промышленнику плечи, как и башне, ему пришлось слегка склониться.

В 1725 году башня была достроена, а еще через пару десятилетий Прокофий, сын строителя башни Акинфия Демидова, продал Невьянский завод вместе с башней заводчику Савве Яковлеву. Это была цена свободы. Прокофий, хитрец и коммерсант, понял, что государство еще долго будет требовать плату за данные когда-то Демидовым привилегии, и предпочел избавиться от родового имущества, чтобы обрести независимость.

Башня стояла на территории заводов, которые полтора столетия принадлежали Яковлевым, несколько лет — акционерам, а потом государству, но ни на минуту никто не забывал, что построена она была Демидовыми, и в их времена здесь творились мрачные и недобрые вещи.

На Урале всё было так рационализировано, молодо, что любой в меру непонятный объект становился желанным якорем для литераторов. И никто не мог отказать себе в удовольствии добавить мрачности в истории, связанные с башней.

Деньги, смерть, кровь, мистика

В путевом дневнике Александра Радищева за 1797 год есть краткая запись о Невьянском заводе: «Невьянский завод... NB. Серебряная руда в погребу, офицер для того посланный». Писатель так и не воспользовался сюжетом, а зато его развило устное народное творчество. Почти триста лет на Урале рассказывают легенду о том, что в башне Демидовы печатали собственные серебряные рубли. Делали они это тайно, в обход казны. Опасаясь ревизии, Демидов приказал затопить подвалы, в которых находилось оборудование и рабочие, и избавился от свидетелей. Проведенные в XX веке исследования показали, что подвалов под башней нет, а в коллекциях нумизматов нет ни одного демидовского рубля, но эту легенду рассказывают до сих пор. 

В XIX веке стало очевидно, что зарабатывать можно не только владея заводами или работая на них. Жить можно с доходов от литературного творчества. Одним из первых уральских удачливых литераторов стал Дмитрий Мамин-Сибиряк. Невьянская башня попала в его очерк «Самоцветы». В тот период он зарабатывал, подогревая интерес столичной публики к богатствам Урала. Рассказ был написан как современный тревел-блог. Мамин был нацелен на продвижение информации о камнях, потому приберег истории о башне на будущее.

«С этою невьянскою башней связано несколько легенд, приводить которые здесь не стоит: какие-то подземные ходы, какие-то тайники и т. д.» 

Для Алексея Толстого кривая Невьянская башня стала пропуском в большую литературу. Биография будущего писателя, автора «Хождения по мукам» и «Золотого ключика», была примечательна. Он родился в романтическом союзе. Его мать, уже будучи беременной, ушла от своего мужа, графа Николая Толстого, к любимому человеку. Сначала она старалась разорвать всяческие отношения с мужем, но потом решила, что ребенку лучше иметь графский титул. Она добилась, чтобы юный Толстой стал графом. Молодой граф решил получить техническое образование и поступил в Санкт-Петербургский Технологический институт. Учеба шла гладко, после четвертого курса студент Толстой был отправлен на Урал на практику в Невьянский завод. Толстой изучал производство, но с еще большим энтузиазмом он слушал местные рассказы и пускал в авантюры. Напросился в экспедицию по поиску золота.

Услышанные сюжеты поселились в его голове. Еще некоторое время он боролся с собой и старался убедить себя стать инженером. Даже съездил в Германию, чтобы поучиться в Королевской Саксонской высшей технической школе. Но в 1908 году он послал в журнал «Нива» свой первый рассказ – «Старая башня», и его напечатали.

Башня Алексея Толстого

Рассказ был наивным и не слишком складным. Толстой придумал башне собственную легенду. Башню он расположил на острове и добавил в сюжет готических мотивов. 

«Старая башня» в кратком пересказе:

На вечеринке инженер Бубнов рассказал гостям историю о таинственной смерти князя Пышкова, бывшего владельца завода и башни, которая стоит посередине озера. Башня была построена во время набегов башкир и предназначалась для защиты от них, но потом ее забросили. На башне есть часы, которые никто не заводит. Князь умер во время пира. Он танцевал, когда внезапный ветер и удар часов на башне сразили его. Часы с тех пор молчали, но бьют три раза перед большой бедой. И недавно они начала снова бить безо всякой причины. Учительница Лялина испугалась, но влюбленный в неё инженер Труба высмеял легенду и в бурю отправился к башне. Пытаясь снять колокол, он был выброшен на камни и разбился.

«До утра сидели Бубнов и Лялина у стола, прислушиваясь к желанным шагам. На рассвете пошел дождь, и Лялина заплакала.

– Он не придет, – сказала она.

А Бубнов, насупясь, погладил бороду.

– Такова справедливость судьбы, – молвил он, важно и медленно крестясь».

Инженер Толстой стал литератором, а впоследствии и самым обласканным властью писателем. Трижды лауреат Сталинской премии первой степени, материально Толстой был обеспечен прекрасно, имел огромное влияние и жил в свое удовольствие. О нем говорили как о третьем Толстом, имея ввиду его предшественников Алексея и Льва Толстых.

После публикации рассказа «Старая башня» Алексей Толстой попытался заявить о себе как поэт. Был знаком со многими поэтами Серебряного века. Общался в Валерием Брюсовым, участвовал в окололитературной жизни. Алексей Толстой даже стал секундантом Максимилиана Волошина на его дуэли с Николаем Гумилевым. Причиной конфликта стала поэтесса Елизавета Дмитриева, которая публиковалась под псевдонимом Черубины де Габриак.

Башня Елизаветы Гадмер

Женщина-литератор во времена Алексея Николаевича Толстого уже не была исключительным явлением. В петербургских гостиных обсуждали поэзию Зинаиды Гиппиус, Анны Ахматовой и Марины Цветаевой. На Урале женским литератором номер один считалась Елизавета Гадмер (в девичестве Ушкова). Внучка крепостного Демидова, получившего вольную после создания им новаторского инженерного проекта. Как и Алексея Толстого, Елизавету Гадмер Невьянская башня вдохновила на написание истории. В её изложении это была легенда о прекрасном царевиче, которого из-за его красоты и нежелания общаться с людьми заточили в башне. Башню охранял горный дух, который убил слуг царевича, но самого его пощадил. Дух учил царевича премудростям, пока тот не осознал, что ему нужно общение с людьми. Царевич спас человека и решил уйти, но дух убил его спутника и пообещал убить царевича, но разрешил ему немного пожить в башне. Перед смертью царевич записал всё, что узнал, и отправил мудрость с вороном, а сам погиб. Сохранилось ли знание, неизвестно.

«Разгневанный дух смял царевича своей могучей рукой и из окна башни швырнул его в самую средину Нейвы. Река в ужасе метнулась в сторону и отодвинулась от башни; а башня печально поникла головой и склонилась на бок, видя такую ужасную смерть царевича».

«Хотел было горный дух уничтожить и башню, да передумал, как и в первый раз, когда намеревался разрушить ее, и только насмешливо сказал ей:

Стой и напоминай людям, что я сделал с царевичем за его любовь к ним. (…)

Донес ли ворон вверенное ему послание?.. Что, умирая, хотел сказать людям царевич?

Вот об этом, должно быть, так нежно, так печально и рассказывают мелодичные куранты, играющие на башне».

Эта история в 1915 году вошла в книгу Елизаветы Гадмер «Уральские легенды». 

Башня Павла Бажова

Башня продолжала вдохновлять литераторов. Жаль, что главный классик Урала не успел написать сказа о Невьянской башне. Но писатель сделал много больше. Он защитил башню от уничтожения.

В советское время руководство Невьянского завода, стремясь придать городу новый социалистический облик, решило разобрать Невьянскую башню на кирпичи, считая её пережитком прошлого, напоминающим об угнетателях и угнетённых. Павел Бажов пришёл в ужас. Для него башня была частью аутентичной уральской истории, которой нельзя пренебрегать. Защищая башню, Бажов шёл на риск. Незадолго до этого писатель находился на положении изгоя. В 1933 году его исключили из партии, уволили с работы. В 1938 году жизнь начала налаживаться. В партии восстановили, снова начали печатать. Потерять всё, высказав собственное мнение, можно было очень легко. Но Бажов решил вступиться за башню. Он написал письмо Сталину с просьбой не разрушать сооружение. К мнению писателя прислушались. После этого башню оставили в покое и даже выделили деньги на её реставрацию.

Бажов еще успел поспорить с трактовкой истории Демидовых в произведении Евгения Федорова «Каменный пояс». Бажов писал: 

«Получилась какая-то окрошка из несвежих продуктов, приправленная искусственной идеологической сметанкой в виде большевиков начала восемнадцатого столетия и обильно посыпанная упругими грудями, широкими бедрами, пухлыми губами, тугими икрами и прочей этого вида зеленью, словом, нечто недостойное ни автора, ни темы». 

«У Федорова же фактически ничему нельзя верить, начиная с того, что при строительстве невьянской башни забивают дубовые сваи в обхват, при том, что на Урале дуб не растет, и, кончая географической безграмотностью, когда Демидов плывет по Чусовой и думает: «И все это мое». А это на самом деле были владения Строгановых!» 

Бажов очень переживал, что не успеет написать историю Демидовых, а с ними и их символа – Невьянской башни. В бажовском письме, датированным февралем 1946 года читаем: «У меня уж второй год из комнаты не выходит этот кучерявый купец в дворянском мундире Акинфий Демидов с его «Русским железным делом». Чувствуете, куда это тянет? Тут не меньше десятка лет работы потребуется, а их, конечно, не осталось».

Бажов не успел написать эпичную историю Демидовых и Невьянска. Будем ждать, какой она предстанет в новом романе Алексея Иванова, который, как и Бажов, прекрасно понимает уральский культурный код. И да поможет ему в этом Невьянская башня.

Материал Татьяны Мосуновой для Культура-Урала.РФ
Размер шрифтаААА
Цвет сайта
Изображениявклвыкл